Вдобавок мне нужно было расспросить о Кристоре, чтобы узнать подробности, но ни Олдер, ни отец с Райном в гильдию до сих пор не вернулись. Уже наступило утро, до начала игр оставалось всего три часа, а никаких намеков на их скорое появление не было и близко.

Я привычно сидела перед зеркалом, над моей прической привычно колдовал Чука, а на моих коленях совершенно непривычно возлежал Плакс. Как оказалось, во время вчерашней погони за хвостом песик умудрился поранить лапу, именно поэтому Чука покинул меня столь скоропостижно, без возражений уступив место массажиста Олдеру.

Плакс то и дело жалобно скулил, его глаза слезились больше обычного, лапку украшала белая повязка с розовыми стразами, на которую он периодически бросал невероятно несчастные взгляды. Двумя словами – Плакс страдал.

– Предатель, – в который раз беззлобно обвинила я Чуку.

– Не шевелись, – велел нисколько не устыдившийся стилист. – На интервью тебе следует ослеплять и умертвлять.

Умертвлять «чертяк», вынудивших согласиться на это интервью, я бы стала с радостью. Вот только опыт подсказывал, что после общения с ними я сама буду уползать полудохлой.

Прямо перед началом игр все, кто уже вышел в полуфинал, должны были пообщаться с представителями небезызвестного «Вестника», причем пообщаться основательно. Интервью обещало стать одним из самых развернутых, что меня расстраивало. Тратить время на такую ерунду было жалко, но отказаться не представлялось возможным.

– Давай леденец, – напомнил Чука, завивая последний локон.

Плакс получил очередную дозу успокоительного, выдаваемого строго по расписанию, и даже лизнул мне ладонь.

Сегодня пришлось облачиться в платье, но Чука давно изучил мои вкусы, согласовал со мной концепцию нарядов, и теперь все они, независимо от случая, имели общий стиль. По моему настоянию, сегодняшнее платье было облегающего фасона и с чуть более глубоким, чем обычно, декольте.

– Он все равно победит, – как ни в чем не бывало, сказал Чука, в то время как я собралась выходить.

Обернувшись, бросила на него вопросительный взгляд.

– И не только сегодня, – добавил он.

– Значит, в меня ты не веришь?

– Не будь на играх Дирра, я бы поставил на тебя. – Чука усмехнулся. – А так… Прости, детка, но пятьсот тысяч моих кровных льер отданы ему.

– Предатель! – снова резюмировала я и решительно покинула комнату.

Странным образом интервью промелькнуло как одно мгновение. Вопросы в большей степени были стандартными, и лишь пара – провокационными. В целом сложилось впечатление, что личная жизнь участников волнует издания гораздо больше самих игр. Меня расспрашивали об Олдере: о нас с ним, о том, правда ли он обладает магией перемещения, действительно ли родом из Кайрийской империи. Судя по тому, что такие сплетни имели место, сам Олдер эти факты своей биографии не очень-то и скрывал.

После меня сфотографировали в разных ракурсах, попросили позировать с другими финалистами и наконец отпустили. Как и предполагала, общение с этими кровопийцами вытянуло почти все соки, но отступить от задуманного мне это все же не помешало.

Олдера я застала в его личных комнатах игрового комплекса. Подперев подбородок рукой, он сидел за столом и задумчиво смотрел в окно. Но стоило мне тихо прикрыть за собой дверь, как он моментально обернулся. Его взгляд прошелся по моему лицу, скользнул ниже, медленно опустившись до самых туфель, и каждую секунду этого путешествия я почувствовала словно прикосновение.

А еще почувствовала, что с сегодняшним обликом попала в самую точку, но, решив сначала прояснить куда более важные моменты, спросила:

– Что произошло вчера с Кристором? Его нашли или…

Олдер тут же переменился, и я заметила, как его пальцы сжались в кулаки:

– Не нашли. На берегу никаких следов не обнаружено, течение в реке сильное, его могло далеко унести.

– Думаешь, он погиб?

– Погиб или нет, но перевернувшаяся повозка случайностью не является, – подтвердил мои умозаключения Олдер. – И, судя по тому, что все это произошло при усиленной охране, возможности у его сообщника впечатляющие.

При всем раздражении удивленным Олдер не выглядел, и мне тут же вспомнилось его недавнее упоминание о том, что он кого-то подозревает. Интересно, случившееся подтвердило или опровергло его подозрения?

– Может, все-таки скажешь, на кого думаешь? – Напряжение передалось и мне.

– Скажу. Позже.

Неожиданно для себя я испытала нечто горькое и болезненное. Не обиду, нет, но очень на нее похожее.

Глядя на Олдера, небрежно усмехнулась.

– Значит, я гожусь только в качестве предмета соблазнения, а откровенности не достойна?

Поднявшись, он вплотную подошел ко мне и, уверенно встретив мой взгляд, возразил:

– Ты сама не веришь в то, что говоришь.

– А во что мне верить? – разведя руками, вторично усмехнулась я. – У тебя слишком много тайн, Дирр, а ты создаешь еще больше. Почему просто не рассказать все как есть?

– Потому что сейчас не время. – Его упорство едва ли не превышало мое. – Но раз уж ты так жаждешь откровенности, хорошо. Я считаю, что стоящий за Кристором маг и тот, кто травил твоего отца, – одно и то же лицо.

Это было совсем не то, что я ожидала услышать. Сказанное не столько меня удивило, сколько заставило задуматься. Прежде мне и в голову не пришло усмотреть связь между двумя этими событиями, но сейчас она казалась более чем вероятной.

– Послушай, Фелия. – Олдер коснулся моей руки. – Ты – одна из немногих, кому я доверяю в этой империи. Но, если сейчас скажу правду, ты мне не поверишь. Нужно время.

– А оно у нас есть? – Руки я не отняла. – До окончания игр осталось всего две недели. И что будет после – неизвестно…

Сказав, тут же об этом пожалела. Это была та тема, о которой я не хотела думать и которую избегала обсуждать, особенно с Олдером. Наши отношения изначально были несколько странными, зигзагообразными, сопряженными с соревнованиями и адреналином. До встречи с ним я точно знала, чего хочу: победить в играх, получить свободу вместе с солидной суммой, передать обязанности главы гильдии надежному магу и уехать путешествовать, выполняя разнообразные заказы.

Теперь изменилось если не все, то очень многое. Я по-прежнему была тверда в намерении победить и отстоять право на независимость, но каждый раз, думая об этом, невольно возвращалась к Олдеру.

А что будет, если победу одержит он? Представляя такую ситуацию, я даже в своих чувствах разобраться не могла. Что бы я испытала – разочарование, злость, глубокую досаду? Или что-то противоположное – немыслимое, совершенно нелогичное и неуместное…

– Мы не можем знать свое будущее, – вернули меня к реальности его слова. – Но можем строить его в настоящем.